Борис СЛЯДНЕВ: «Камчатка – жизненно необходима»

Камчатка становится родиной не для всех, она словно испытывает людей. Кто-то покидает ее, унося неприятные воспоминания о затяжных зимах и долгих перелетах к «цивилизации». Но тех, кого не пугает здешний климат и сейсмоактивность земли под вулканами, Камчатка, словно в благодарность, награждает яркой жизнью, настоящими друзьями и крепкой любовью. Среди таких счастливцев и Борис СЛЯДНЕВ, пополнивший в нынешнем году список Почетных жителей Камчатского края.

СПРАВКА РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»:

Борис Сляднев является старейшим и заслуженным ветераном геологической службы Камчатки. Награжден многими Почетными грамотами, отраслевым знаком «Почетный разведчик недр». Удостоен государственной награды – звания «Заслуженный геолог Российской Федерации». Под его руководством прошли практику десятки студентов, многие из которых стали кандидатами и докторами геолого-минералогических наук.

20 июля Борису Ивановичу исполнился 81 год. Так утверждает паспорт. Но поверить в это почти невозможно. Его молодость по-прежнему с ним: в активной жизни, в стремлении заниматься серьезной и сложной работой, в готовности делиться опытом. Без малого 60 лет Сляднев трудится в геологической отрасли Камчатки, весь полуостров измерил своими шагами, простучал геологическим молотком. Открыл два перспективных месторождения – знаменитый Шануч с медно-никелевой рудой и Кумрач с золотосеребряной формацией. Супруга Бориса Ивановича тоже геолог, и по сей день работает под началом мужа.

- Борис Иванович, профессия геолога для людей непосвященных – это, прежде всего, романтика: длительные походы, ночевки в палатках, ароматный чай в котелке... А как из юных романтиков становятся настоящими геологами?

- Когда-то на мой выбор действительно повлиял этот романтический ореол. В городе Могочи Читинской области через дорогу от паровозного депо, где я работал учеником токаря, располагалась Сибирская геологическая база. Там собирались геологи, работавшие на северных маршрутах: крепкие бородатые парни, пропахшие дымом костров. И был еще один момент – возможность охотиться. К охоте я пристрастился с раннего детства, еще в школу не ходил, а уже бегал стрелять водоплавающую дичь. В военные годы с продуктами было плохо, а ружья висели дома у всех, и не было случая, чтобы кто-то использовал их против человека.

Окончив школу, я попытался поступить в Иркутский горно-металлургический институт, но не добрал баллов: после войны учителей не хватало, особенно иностранных языков, и у нас в школе они не преподавались. Вернувшись домой, пошел работать, а вскоре увидел объявление о наборе студентов в Благовещенский геолого-разведочный техникум. Окончил его через 2 года и приехал с тремя однокурсниками по направлению на Камчатку.

И тут, попав в поле, мы с ужасом обнаружили, что техникум дал нам слишком мало знаний! Посовещались и решили поступать заочно в институт. Учились и работали – теория и практика шли параллельно. И до сих пор я убежден, что геологом можно стать только с вузовским образованием, непрерывно работая в поля на протяжении 5 – 15 лет. Лишь тогда специалист начинает разбираться во всех вопросах и может принимать самостоятельные решения. Это важно, потому что все объекты изучения находятся за сотни и за тысячи километров, посещать участки работ – большая проблема, особенно сейчас, когда вертолетные часы очень дороги, а лошадей почти не осталось.

Я в профессии с 1957 года. Тогда средний возраст геологов – представьте себе – был 25-27 лет! А сегодня, увы, 70. Когда мы начинали, на Камчатке работали асы советской геологии, был богатейший петрографический кабинет, очень сильный минералогический, палеонтологический, спорово-пыльцевой – по растениям определяли возраст пород, все это здесь было. Когда заканчивался полевой сезон, мы встречались в городе, и все споры-разговоры были о геологии. Работали с большим азартом, такой пылал энтузиазм, что даже трудно объяснить. Особенно мы все отмечали энтузиазм женщин. Они отправляли детей к родственникам на материк, чтобы попасть в поле, поработать – не ради денег, а ради профессионального интереса. Потом непонятные реформы 1990-х годов свели престиж нашей профессии почти к нулю, и сейчас в геологии катастрофически не хватает молодых кадров.

У меня за спиной около 40 полевых сезонов. Последний был в 2008 году, в возрасте 74 лет. Теперь с небольшим коллективом занимаюсь работой, которая считается вершиной в нашей профессии – составляем и защищаем во Всероссийском институте геологии (ВСЕГЕИ) государственные геологические карты. У нас защищено 5 листов 200-тысячного масштаба, и 4 листа миллионного – без ложной скромности скажу: я первый человек, под руководством которого столько листов составлено. А это важнейшие документы для теоретических и практических выводов о минерально-сырьевой базе региона, для дальнейшего поиска полезных ископаемых. Все-таки хочется верить, что геологический потенциал региона будет востребован государством, и что это время не за горами.

- Расскажите, как вы стали первооткрывателем?

- Это произошло в верховьях реки Ичи. Вообще-то, я специалист по восточной Камчатке, но тогда у меня образовалось «окно», и я поехал старшим геологом в Срединный хребет. Вышли на Ичу, распределили маршруты. Мне нужно было подняться на гору Тхонжу по одному ручью и спуститься по другому. Шиповник там был мощный! Стволы – не отогнешь рукой, все ободрались. Железистый налет на камнях я заметил, когда ручей переходил. Думаю – надо будет проверить, откуда идет минерализованная вода. Спускались уже в сумерках. Обходя водопад, я сорвался и поехал по склону. Кое-как сумел остановиться, смотрю – обнажение, стукнул по нему молотком и говорю рабочему: «Коля, мы нашли руду!». С одного удара понял. Поднял камень – он очень тяжелый. Сразу различил минералы свинца, железа, меди. А когда уже в темноте вернулись в лагерь, все уже разошлись по палаткам. Я оставил камень на видном месте и пошел спать. А утром слышу восклицания: «Ого! Какую руду Сляднев притащил!». В то время за открытие такого месторождения меня могли и наградить. Но я был председателем месткома и часто конфликтовал с начальством, поэтому директор, конечно, ни за что бы не подписал бумаги на мое награждение. Шел 1971 год.

А второе месторождение находится в Усть-Камчатском районе, возле древнего потухшего вулкана под названием Шиш. В бассейне небольшой речушки мы применяли шлиховой метод, и видели в шлихах (отмытых осадках на промывальном стану) золото, киноварь, рудные минералы. Но тогда начальство не обратило внимания на эти данные, а в 1977 году я работал начальником партии и запроектировал поисково-ревизионные работы на этой площади. Высадились на вертолете, провели рекогносцировку и сразу нашли руду. Как в рассказах Джека Лондона – начали со шлихов и подошли к богатейшей россыпи.

- В вашей богатой практике, наверное, хватало и опасностей, и забавных приключений?

- Это точно, и того, и другого было в достатке. Несколько раз был на краю гибели, особенно ярко вспоминается, как однажды поскользнулся на снежнике, покрытом тонким ледком, и мчался по нему с огромной скоростью на каменную осыпь. Крутило меня как юлу, рот мгновенно забился снегом, рубашка задралась, и под нее тоже набился снег, я стал, как колобок, толстый. Повезло, что смог развернуться вперед ногами перед ударом о камни. Перекувыркнулся несколько раз, но ничего – обошлось без серьезных травм.

С медведями встречались постоянно, были и забавные эпизоды. Однажды мы отдыхали на маршруте, неподалеку паслись стреноженные кони, и вот кто-то кричит рабочему: «Аркаша, ты хорошо коней привязал?». Он отвечает утвердительно. Через пять минут: «А почему один не привязанный?». Аркаша возмущенно кричит: «Да всех я хорошо привязал!», и тут оказывается, что это мишка ходит спокойно между наших коней, и они на него не реагируют.

В другой раз шли караваном, и вдруг на перевале выскочил медведь. Не ожидал нас увидеть, заметался и оказался возле минералога Анны Кугашовой, а у нее в руках полынь была – от комаров отмахиваться. И Анна медведя этими ветками, как комара: «Пошел отсюда, пошел!». И он пошел. Все потом смеялись и поздравляли ее за смелость и находчивость.

- Как вы восприняли новость о присвоении вам звания «Почетный житель Камчатского края»?

- Удивился, не думал, что меня выберут – достойных, наверное, много. Но то, что я – верный житель Камчатского края, это точно. В свое время мы на автомобиле объездили весь Советский Союз, от Владивостока до Прибалтики. Была у нас и квартира под Костромой. Но поняли, что жить мы хотим только здесь, на Камчатке. Нет на планете места красивее. Без этих гор и перевалов я просто не смог бы!

А сейчас, когда вижу, как преображается город, край, радуюсь, что не только природой будет привлекательна Камчатка. Совсем другие здания стали строить, высотные, красивые. Появились уютные дворы, детские и спортивные площадки, физкультурные комплексы, современные рынки – краевой центр окультурился. Радует, что построили дорогу до Милькова, что восстанавливают морской вокзал. Ведь потенциал у края – богатейший! Надо только вложить деньги, развить инфраструктуру, и от туристов отбоя не будет.

- Вы считаете, есть предпосылки для этого?

- Я вижу, что за последние несколько лет Камчатка сделала рывок в развитии, и считаю, что годы бездействия властей ушли в прошлое. Судя по тому, что я вижу, власти действительно заинтересованы в том, чтобы поднять Камчатку, чтобы сделать что-то хорошее, не ради своего престижа, а для людей – это чувствуется. Может быть, стоит Владимиру Илюхину требовательности побольше проявлять. Мое личное мнение – надо ему дать время, чтобы воплотить все намеченные планы: и по строительству, и по развитию Корякии: он же там работал, знает проблемы изнутри. Да, сделать нужно многое – десятилетиями ничего не менялось. А кто много делает – того и много ругают, критикуют. Но этого бояться не стоит. Нужно работать, а история сама все на свои места расставит.

Марина ЖДАНОВА, специально для РАИ «КАМЧАТКА-ИНФОРМ»

Фото из архива Бориса СЛЯДНЕВА

21 июля 2015 г.

(При использовании материалов ссылка на Российское Агентство Информации «КАМЧАТКА-ИНФОРМ» обязательна!)